вобщем предыстория
есть такой американский журнал GQ (хз шо за журнал я его в глаза не видел, девушка грит что вроде популярный, хз)
есть у него русское издание
и вобщем около недели назад я стал встречать в новостях статьи о том что редакция самого журнала в русском его издании запретила печатать статью американцкого журналиста (или как называют этих типов шо составляют статьи для модных журналов о_О), Скотта Андерсона, под названием "Vladimir Putin's Dark Rise to Power"
факт запрета печати этой статьи в русской редакции журнала, на сайте и в других печатных или инернет изданиях и вызвал появления заметок на новосных сайтах
вобщем я тут случайно наткнулся на руский перевод статьи , и если кому интересно (или неинтересно
) , ниже я приведу копипасту буков - можете почитать
зы.
и да я в теме что впринцыпе эти события являются бояном, и все такое, и что этот форум впринцыпе не политический и там пятое-десятое оО
зыы.
и да , читая это все помните что статья сделана не для солидного новостного издания или около того, а для журнала, так что 100%нтно верная передача информации не гарантируется, читайте ее просто как сценарий к фильму типа Интернешнл или там трилогии про Борна %)
-------
Никто не осмелится назвать это тайным заговором
Десять лет назад Россия была потрясена серией загадочных точечных взрывов, повлекших за собой смерти сотен людей. За ними последовала волна страха и террора, которая сделала тогда почти не известного Владимира Путина самым могущественным человеком в стране. Но были и вопросы на счет происхождения этих взрывов - волнующие улики, свидетельствующие о том, что организаторы могли работать на правительство. В последующие годы люди, подвергавшие сомнению официальную версию событий, один за одним замолчали или ушли в мир иной. За исключением одного. Скотт Андерсон нашел его.
Первым взорванным зданием была казарма в Буйнакске, в которой проживали российские солдаты и их семьи . Это была ничем не примечательная пятиэтажка на окраине города. Когда рядом с ней, поздней ночью 4 сентября 1999 года взорвался грузовик со взрывчаткой, она превратились в груду горящих обломков. Под ними были погребены тела 64 человек - мужчин, женщин и детей.
На рассвете, 13 го Сентября прошлого года, я покинул гостиницу в центре Москвы и поехал в рабочий район на южной окраине города.
Прошло 12 лет с тех пор как я последний раз был в Русской столице. По всему городу выросли новые здания из стекла и бетона, повсюду стояли строительные краны, и даже в 4 часа ночи вокруг Пушкинской Площади шумели казино. Тверская была забита внедорожниками и BMW.
Поездка четко очерчивала те колоссальные изменения, которые произошли в экономике России, разогретой нефтедолларами, за девять лет с момента прихода Владимира Путина к власти.
Но этим утром я ехал в "старую" Москву, в маленький парк, где по адресу Каширское Шоссе 6/3 когда-то стояло грязноватое девятиэтажное жилое здание. В 5:03 утра, 13 сентября, 1999 года - за девять лет до моей поездки - дом по адресу Каширское Шоссе 6/3 был разрушен взрывчаткой, которая была спрятана в подвале. 121 жилец этого здания погибли даже не проснувшись. Этот взрыв, который произошел через девять дней после взрыва в Буйнакске, был третьим в серии из четырех взрывов жилых домов в России в том сентябре. В этих взрывах погибло около 300 человек и это серьёзно взволновало всю страну. До событий 11 сентября, эти терракты были одни из самых кровопролитных в мире. Обвинив в них террористов из Чечни, новый премьер-министр России, Владимир Путин, начал массированное наступление на эту республику. Из за успеха этой операции, прежде неизвестный Путин стал национальным героем и быстро получил в свои руки все рычаги власти в России, которые он удерживает в своих рках до сих пор.
На том месте, где раньше стоял дом на Каширском шоссе 6/3, теперь аккуратные клумбы. Они окружают каменный памятник на котором вырезанны имена погибших и стоит Православный крест. На девятую годовщину после взрыва возле памятника собрались три или четыре местных журналиста, за которыми из стоящей недалеко машины следили пара милиционеров, и ничего более. Чуть позже пяти утра, десяток-другой человек - в основном молодых, скорее всего родственники погибших - пришли поставить свечи и положить красные гвоздики на монумент, но тут-же быстро ушли. Кроме них, этим утром возле памятника появились только двое пожилых мужчин, которые были свидетелями взрыва и которые рассказали телевизионщикам как это было ужасно и какой это был шок.
Я увидел что один из стариков расчувствовался, стоя перед памятником, неоднократно вытирая слезы. Несколько раз он отворачивался и целенаправленно куда-то шел, как будто пытался уйти, но не получалось. Каждый раз он останавливался у деревьев на краю парка, и неизбежно возвращался к памятнику. Наконец, я завел с ним разговор.
"Я здесь недалеко жил," сказал он, "и меня разбудил шум. Я примчался и..." - это был крупный мужчина, бывший моряк, и он беспомощно развел руки над клумбами. "Ничего. Ничего. Вытащили мальчика и его собаку. И все. Все остальные уже погибли..."
Но, оказалось что это была и личная трагедия старика. Его дочь, зять, и внук жили в доме на Каширском шоссе и все они погибли в то утро. Подведя меня к памятнику, он показал их имена на камне, отчаянно вытирая слезы. Затем он сердито прошептал: "Говорят, что это сделали чеченцы, но это ложь. Это были люди Путина. Всем это известно. Никто не хочет говорить об этом, но все знают."
В том и загадка о душе современной власти России, которая до сих пор не разрешена. Во время ужасов сентября 1999 года, предстал ли Путин гневным ангелом России, решительным человеком, который передавил врагов и вывел страну из кризиса? Или-же кризис был фабрикован в угоду Путину, для того, чтобы спецслужбы России смогли привести своего человека к власти? Этот вопрос важен потому, что если не было бы взрывов того сентября, трудно представить, как Путин мог бы занять положение которое он занимает сейчас: важное лицо в международных делах, и правитель одной из самых могущественных стран в мире.
Удивительно, но очень мало людей за границами России хотят услышать ответ на этот вопрос. Известно, что несколько силовых структур провели расследование этих взрывов, но ни одна из них не опубликовала результаты. Да и среди законодателей США, мало кто проявил интерес к этому делу. В 2003 году, Джон МкКейн заявил в Конгрессе, что "до сих пор есть серьезные основания полагать, что Российская ФСБ имеет отношение к террактам". Но кроме этого заявления, ни представители власти США, ни американские СМИ не проявили интереса к расследованию деталей это дела.
Это кажущееся отсутствие интереса распространяется теперь и на Россию. Сразу после взрывов, многие в России публично подвергали сомнению официальную версию событий. Эти голоса один за другим утихли. За последние несколько лет многие из тех журналистов, которые расследовали эти происшествия были либо убиты, либо умерли при сомнительных обстоятельствах. Как и два депутата Госдумы, которые были членами следственной комиссии. В то же время, создаётся впечатление что почти все, чья версия отличалась от официальной, теперь либо отказываются от комментариев, либо отказались от прежних заявлений, либо мертвы.
В прошлом году, в сентябре, когда я был в России, я попытался поговорить со многими - журналистами, юристами, следователями по правам человека - которые принимали участие в поиске ответов на поставленные выше вопросы. Многие наотрез отказались говорить со мной. Другие неохотно согласились, но, в основном, перечисляли лишь некоторые несоответствия в изложении определенных обстоятельств дела; если я настаивал, они допускали только что дело остается "спорным". Даже старик в Красноярском парке подчеркивал напряженную атмосферу окружающую эту тему. Хотя в начале он с готовностью откликнулся на предложение встретиться второй раз, во время которой он хотел познакомить меня с семьями других погибших, которые также не верили официальной версии случившегося, позже он передумал.
"Не могу," - сказал он когда перезвонил мне через несколько дней. "Я поговорил с женой и шефом, и оба сказали, что если я встречусь с тобой, мне конец."
Я хотел узнать что он имел в виду когда сказал "конец", но старый моряк повесил трубку до того как я успел спросить его об этом. Без сомнения, часть его сдержанности можно понять, вспомнив участь того человека, для которого подтверждение заговора о взрывах стало личной миссией: Александра Литвиненко. Из своей Лондонской ссылки, бывший агент КГБ вел в прессе непреклонную кампанию против Путинского режима, обвиняя его вo всевозможных преступлениях и в коррупции - но самое главное в них было обвинение в том, что именно Путин придумал сценарий взрывов жилых домов.
В ноябре 2006 года, весь мир видел, как от смертельной дозы радиоактивного поллония, после встречи с двумя агентами российских спецслужбы в баре лондонской гостиницы, в течение 23 мучительных дней умирал Литвиненко, который перед смерью подписал заявление, в котором он недвусмысленно обвинял Путина в преступлении.
Но Литвиненко не работал над делом взрыва жилых домов в одиночку. За несколько лет до своей смерти, Литвиненко попросил другого экс-агента КГБ - бывшего следователя милиции по уголовнім делам, Михаила Трепашкинa - помочь ему найти ответы на свои вопросы. У этих мужчин было довольно-таки сложное совместное прошлое - в 90-х годах, один из них был послан, чтобы разделаться с другим. Но в итоге именно Трепашкин, работая в России, обнаружил многие из самых вопиющих фактов дела.
Трепашкин также вызвал гнев властей. В 2003-ем, его отправили в далекую тюрьму в Уральских горах на четыре года. Но к тому времени как как я приехал в Москву в прошлом году, его уже выпустили. Через посредника, я узнал что у Трепашкина две маленькие дочки, и жена, которая крайне не желала чтобы он лез в политику. Собрав эти факты, а также то, что его коллегу недавно убили, а он сам только что вышел из тюрьмы, я ожидал что мои попытки поговорить с ним будут так же безуспешны, как и мои разговоры с другими оппозиционерами.
"Да он поговорит," уверил меня посредник. "Единственный способ остановить Трепашкина - это убить его."
-----
9-ого Сентября, через пять дней после взрыва в Буйнякске, преступники взорвали жилой дом на улице Гурьянова в Москве, в скромном юго-западном районе города. Вместо бомбы на грузовике, устройство было спрятано в подвале дома, но результат был одним и тем же - взрыв разрушил все восемь этажей и и убил девяносто четырех спящих жителей.
И именно с улицы Гурьянова началась всеобщая тревога. В течение нескольких часов после взрыва, одновременно несколько русских чиновников обвинили в террактах Чеченских террористов, и, фактически страна оказалась в военном положении. В то время как тысячи милиционеров по всей стране допрашивали - и в сотнях случаев, арестовывали - любого человека похожего на чеченца, жители жилых домов по всей России организовались в отряды самообороны для патрулирования. Призывы к мести зазвучали во всех политических кругах.
По просьбе Трепашкина, наша первая встреча состоялась в переполненном кафе в центре Москвы. Первым появился один из его помощников, а потом, минут через двадцать, в сопровождении своего псевдо-телохранителя, мускулистого молодого человека с непроницаемым взглядом, остриженного под ёжик появился сам Трепашкин.
Трепашкин, хоть и невысок, но плотно сложен - свидетельство постоянной практики различных боевых искусств - и до сих пор очень видный в свои 51. Но чертой наиболее привлекающей внимание является его постоянно улыбающееся лицо. Оно издавало дружелюбие и мгновенно располагало к себе, хотя я мог себе представить что тот, кто сидел напротив него при допросе когда он работал в КГБ, наверняка смутился бы.
Несколько минут мы болтали о повседневных вещах - необычно холодной погоде в Москве в то время, изменениях которые я заметил со времени моего предыдущего визита - и я чувствовал что Трепашкин оценивает меня, решая, сколько сказать.
Потом он стал рассказывать мне о своей карьере в КГБ. Значительную часть своей карьеры он был следователем уголовного розыска по контрабанде антиквариата. Он был, в те дни, абсолютно лоялен советской власти - и особенно КГБ. Трепашкин был настолько предан Советскому Союзу, что он даже поддерживал группу которая пыталась предотвратить приход к власти Бориса Ельцина и сохранить советскую систему.
"Я видел, что это будет конец Советского Союза," - объяснял Трепашкин в кафе. "И более того - что случится с КГБ, со всеми нами, для кого это было всей жизнью? Я видел только надвигающееся бедствие".
И это бедствие пришло. С распадом Советского Союза, Россия погрузилась в экономический и социальный хаос. Один из особо разрушительный аспектов этого хаоса связан с огромным числом русских офицеров КГБ, которые неожиданно стали "гражданскими". Некоторые начали работать самостоятельно или присоединились к тем самым мафиям с которыми они раньше боролись. Другие подписывали контракты в качестве "консультантов" или силовиков для новых олигархов или старых коммунистических партийных боссов, которые отчаянно хватались за любую возможную ценность принадлежащую России и одновременно расхваливали "демократические реформы" президента Бориса Ельцина.
Трепашкин наблюдал за всем этим с довольно близкой дистанции. Оставшись в ФСБ, (русском преемнике КГБ,) следователь видел, что отличий между преступлениями и политикой правительства становится всё меньше.
"В деле за делом" - рассказывал он - "был слив. Мафия работала с террористическими группами, но потом след вдруг вел к бизнес-группе или даже к государственному министерству. И тогда становилось неясно - это до сих пор уголовное преступление или просто скрытая операция, имеющая официальную санкцию? И что же на самом деле значит "официальная санкция"? Ведь кто-же действительно правит?"
Летом 1995 года Михаил Трепашкин начал работать над делом, которое навсегда поменяет его жизнь и приведет его к столкновению с высшими руководством ФСБ; один из которых по утверждению Трепашкина попытается убить его. Этот инцидент, как и многие другие раскрывшие суть того что происходило после развала Союза, касался сепаратистской южной республики Чечни.
К декабрю 1995-го года, уже шедшая к тому времени около года, война Чеченских повстанцев борющихся за независимость Чечни от России дошла до унизительной для России ничьи. Успех чеченцев состоял в том что со времен распада Советского Союза Чеченская мафия контролировала почти весь Российский криминалитет, поэтому, когда Российское общество ещё более криминализировалось, это сыграло на руку чеченским сепаратистам. Для поставки современного оружия повстанцам нужно было всего лишь дать взятку Российским полковникам, у которых были склады такого оружия, а деньги предоставлялись Чеченской мафией, которая работала по всей стране.
Насколько высоко доходили эти удобные договоренности? Трепашкин получил ответ в ночь 1-го декабря, когда вооруженная группа ФСБ захватила Московский офис банка Soldi. Захват был кульминацией сложной операции, которую возглял Трепашкин и в результате которой должны были поймать известную группировку банковских вымогателей связанных с чеченским лидером Салманом Радуевым. Успех был огромный: были пойманы более двадцати вымогателей в том числе 2 офицера ФСБ и Российский генерал.
Но внутри банка ФСБшники нашли нечто новое... Чтобы предотвратить возможность засады, бандиты поставили прослушивающие жучки по всему зданию и подключили их к машине стоящей снаружи. Система была не самой продвинутой, но все-таки вызывала вопрос: откуда у этой банды могло быть такое оборудование?
"У таких устройств есть серийный номера", объяснил Трепашкин, "поэтому мы провели их по системе и обнаружили что оно пришло или из ФСБ или из Министерства Обороны." Это было очень веское обвинение, так как доступ к такому оборудованию был строго ограничен. Это означало то что высокопоставленные военные чины были в прямом сговоре с бандитской группировкой, которая к тому же спонсировала войну против России. По стандартам любого государства это уже была не коррупция, а государственная измена.
Но как только Трепашкин начал расследование, глава отдела внутренней безопасности Николай Патрушев, снял его с дела. К тому же, ни одного обвинения высокопоставленным военным не было предъявлено, почти все задержанные в банке люди были отпущены. Вместо этого, Патрушев завел дело против Трепашкина. Оно продлилось почти два года, во время которых Трепашкин дошел до точки кипения. В мае 1997-го года он написал открытое письмо Президенту Ельцину, в котором он подробно описал свою роль в расследовании и обвинил большинство начальников ФСБ в сотрудничестве с мафией и даже в рекрутировании бандитов в ранги ФСБ.
"Я думал, что если президент узнал бы о том что происходит", сказал Трепашкин, "то он бы что-нибудь сделал. Это было ошибкой с моей стороны". Как оказалось Борис Ельцин сам был очень коррумпирован, а письмо только предупредило ФСБшников о назревающей проблеме. Через месяц Трепашкин добровольно ушел с работы, не выдержав давления со стороны коллег и начальства. Но это не означало что он собирался тихо исчезнуть. Тем летом, он подал в суд на главу ФСБ. Тогда Трепашкин еще верил в то что честь мундира можно восстановить и что кто то выйдет из тени и начнет реформы. Однако, его настойчивость только еще больше убедила руководство ФСБ, что настало время решить его проблему раз и навсегда. Один из первых к кому они обратились был Александр Литвиненко.
На первый взгляд Литвиненко казался подходящим для такого задания. Вернувшись в Москву после контр-террористической оперативной работы на жестком Чеченском фронте, он был переведен в новый, высоко засекреченный отдел ФСБ под названием "Отдел по анализу преступных группировок". Литвиненко еще не знал что эта была группа наемников. В книге "Смерть Диссидента", написанной Алексом Голдфарбом и вдовой Литвиненко Мариной, Литвиненко описывает встречу с начальником в октябре 1997: "Есть один Михаил Трепашкин. Это твой новый объект. Иди возьми его файл и ознакомься с ним".
Прочитав его дело, Литвиненко узнал о его расследовании Банка Soldi, а также о его иске против главы ФСБ. Он не мог понять что именно он должен был делать с Трепашкиным.
"Ну, это деликатная ситуация", Литвиненко позже цитировал своего начальника. "Ты же знаешь он подал в суд на директора и дает интервью. Мы должны его заткнуть, сам директор приказал."
Вскоре Литвиненко утверждал что его список увеличился и включил в себя Бориса Березовского - олигарха и влиятельного Кремлевского персонажа, которого кто-то могущественный теперь хотел уничтожить. Литвиненко тянул время и придумывал оправдания чтобы не выполнять задание.
По утверждению Трепашкина во время этого периода на него были совершены по крайией мере две попытки убийства: провалившаяся засада на пустынной московской автостраде и еще снайпер, который не мог найти хороший прицел с крыши. В других случаях, говорит он, его предупреждали друзья еще работающие в ФСБ.
В ноябре 1998-го года, предпологаемый заказ ФСБ на Трепашкина и Березовского был раскрыт перед общественность, когда Литвиненко и четыре сотрудника его группы собрали пресс конференцию в Москве и рассказали об убийствах, которые им приказывали выполнить. На конференции присутствовал и Михаил Трепашкин.
И на этом, казалось бы, дело было закрыто. Литвиненко, лидер "диссидентов", был уволен, но не наказан. А Трепашкин, к большому удивлению, выиграл свой иск против ФСБ, женился во второй раз и получил работу в налоговой полиции. Он решил тихо отслужить свой срок и потом уйти в пенсию.
Однако, в сентябре 1999 года, взрыв жилых домов потрясет весь российский политикум. Эти взрывы также заставят Трепашкина и Литвиненко вернуться в их темный мир, на этот раз с общей целью.
------
Посреди той массовой истерии, которая поглотила Москву после взрыва на улице Гурьянова, рано утром 13 сентября 1999 года, власти были предупредждены о подозрительной деятельности в жилом комплексе на окраине города. Не найдя ничего странного, служба безопасности закончила осмотр дома на Каширском шоссе около 2-х утра и уехала. В 5:03 утра, девятнадцaтиэтажное здание было разрушено взрывом, который унес жизни 121 человека.
3 дня спустя жилое здание в Волгодонске, городке на юге Москвы, было взорвано, на этот раз бомбой из грузовика, убив 17 человек.
-----
Сидящий со мной в московском кафе Трепашкин вдруг стал неожиданно угрюмым и некоторое время молча смотрел вдаль.
«Этого не может быть!» - сказал он наконец - «сразу подумал я. Страна в напряжении, милиция задерживает всех подозрительных лиц на улице, кругом заслоны и барьеры. Как эти террористы могут перемещаться так свободно, что у них есть время организовать и привести в исполнение такие сложные теракты? Это казалось невозможным.»
Еще один аспект, в котором сомневался Трепашкин, был мотив.
«Обычно это очень легко - найти мотив» - объяснил он - «или деньги, или ненависть, или ревность... Но что привело чеченцев к этим терактам? Очень мало людей подумали об этом...».
С одной стороны это, может быть, понятно. Негативное отношение к чеченцам очень глубоко засело в русском обществе и ещё более укоренилось во время войны в Чечне в девяностых. Невиданные злодеяния совершили обе стороны в течение этого конфликта, но чеченские повстанцы никогда не решались или воевать в России самой или нападать на гражданское население. Эта война окончилась в 1997 тем, что Борис Ельцин подписал договор, признавший автономию Чечни.
«Так зачем... ?» - продолжал Трепашкин - «Зачем чеченцам провоцировать российское государство, когда они уже достигли всего, за что боролись?»
И еще что-то волновало бывшему уголовного следователя: состав нового российского правительства.
В начале августа 1999 – буквально за несколько недель до первого взрыва в Буйнакске – Президент Ельцин назначил своего третьего премьер-министра за менее чем три месяца. Это был небольшой человек, без чувства юмора, почти неизвестный российской общественности, его звали Владимир Путин.
Он был таким неизвестным, потому, что всего несколько лет назад Путин был одним из офицером КГБ/ФСБ среднего звена, трудившимся тихо и незаметно. В 1996 Путину дали место в Управлении делами Президента — ключевом управлении в аппарате патронажа Ельцина, которое дало Путину рычаги влияния и доступ к внутренней информации в Кремле. Как видим, он не терял время: в течение трех последующих лет, Путина повысили до заместителя руководителя Администрации президента, а после - до директора ФСБ, и премьер-министра.
Но, хотя Путин и был в сентябре 1999 малоизвестным для широкой общественности персонажем, Михаил Трепашкин уже был хорошо знаком с ним. Когда скандал УРПО стал публичным, Путин был директором ФСБ и лично уволил Александра Литвиненко за то, что он разжег этот скандал. «Я уволил Литвиненко, потому что офицеры ФСБ не должны устраивать пресс-конференции и не должны делать внутренние скандалы публичными.»
В равной степени вызвало тревогу Трепашкина и то, кого выбрали наследником Путина на посту директора ФСБ - Николая Патрушева. В должности начальника Управления внутренней безопасности ФСБ, именно Патрушев освободил Трепашкина от обязанностей следователя по делу Банка Солди, и он был одним из тех высокопоставленных чиновников, которые наиболее активно настаивали на чеченском следе в делах со взрывами жилых домов.
«Так что было видно, к чему всё идёт...» - сказал Трепашкин - «и было правительство, которое поддерживало это движение. Чеченцы за взрывами и теперь нам надо справиться с чеченцами.»
Но неожиданно произошло нечто странное в спокойном провинциальном городе Рязань, находящемся в 200 км на юго-восток от Москвы.
Во время полной боеготовности, которая охватила всю страну, несколько жителей дома 14/16 по ул. Новоселовой в Рязани заметили вечером 22 сентября подъехавший к их дому белый автомобиль Жигули. Они совсем запаниковали, когда увидели двух мужчин, которые вынесли несколько больших белых мешков из багажника машины и принесли их в подвал, после чего - сразу скрылись. Жители позвонили в милицию.
В подвале нашли три белых мешка по 45 кг, связанных с детонатором и таймером. Пока милиция эвакуировала всех из дома, был вызван местный эксперт ФСБ по взрывчатым веществам; он установил, что мешки содержали гексоген — взрывчатое вещество достаточно сильное, чтобы снести целый дом. В то же время были выставлены блокпосты на всех дорогах из Рязани, и началась охота на Жигули и его водителя.
На следующий день событие в Рязани стало известным по всей России. Премьер-министр Путин поблагодарил жителей за бдительность. В то же время, министр внутренних дел похвалил недавние успехи органов безопасности «как, например, предотвращенная попытка взорвать дом в Рязани».
Все так и закончилось бы, может быть, только вот этот вечер двух из подозреваемых задержали. К удивлению местных властей оба предъявили удостоверения сотрудников ФСБ. Через некоторое время позвонили из штаб-квартиры ФСБ в Москве и сказали, чтобы этих двух освободили.
На следующее утро директор ФСБ Патрушев выступил по телевидению, чтобы сообщить всем новую версию событий в Рязани.
Случай на Новоселовой ул., объяснил он, не был неудачным терактом, а был «тренировкой» ФСБ, чтобы проверить бдительность общества. Более того, сказал он, в мешках в подвале были не взрывчатые вещества, а обычный сахар.
Противоречия в версии ФСБ были многочисленными. Как увязать утверждения штаб-квартиры ФСБ о мешках сахара с анализом местной ФСБ, который нашел гексоген? Если была на самом деле тренировка, почему не сообщили местной ФСБ заранее, или почему Патрушев сам не говорил об этом в течении более чем полтора дней охоты на "террористов"? К тому же, почему взрывы в жилых домах прекратились сразу после Рязани? Если бы теракты были действительно устроенными чеченскими террористами, тогда, несомненно, унижение ФСБ в Рязани, вдохновило бы их на новые взрывы.
Но время таких вопросов уже уходило. В то время, когда Премьер-министр Путин выступал вечером 23 сентября с похвалами в сторону жителей Рязани за бдительность, российские военные самолеты начали удары по Грозному, столице Чечни. В течение нескольких дней российские ударные батальоны были переброшены в Чечню, и началась Вторая чеченская война.
После этого события начали развиваться стремительно. На Новый 1999 год Борис Ельцин потряс страну, когда объявил, что он устал и уходит с поста, и решение вступает в силу прямо сейчас. Таким образом Владимир Путин стал действующим Президентом до момента, когда состоятся новые выборы. И вместо того, чтобы состоятся летом, как было запланировано, выборы состоятся через десять недель. Конкурентам Путина оставалось крайне мало времени, чтобы подготовиться.
По результатам опросов, в августе 1999 у Путина было менее чем два процента голосов избирателей. К марту 2000, на волне популярности его стратегии тотальной войны в Чечне, он получил 53 процента голосов. Власть Владимира Путина началась, и Россия уже никогда не будет такой, как была раньше.
На нашей следующую встречу, Трепашкин пригласил меня к себе в квартиру. Это меня немного удивило — мне сказали что, по соображениям безопасности, Трепашкин редко приводит посетителей домой — но по-моему он считал, что все его враги все равно знают, где он живет.
Это было достаточно приятное место, немного спартанского вида, на первом этаже многоэтажки, окруженной другими многоэтажными домами, на севере Москвы. Трепашкин провел меня по квартире, и я заметил что единственным местом с намеком на беспорядок была маленькая комната заполненная бумагами - практически стенной шкаф - в которой он устроил рабочий кабинет. Одна из его дочерей была дома, она принесла нам чай.
С немного смущенной улыбкой, Трепашкин сообщил мне, что у него была еще одна причина по которой он редко устраивал рабочие встречи дома - его жена. "Она хочет чтобы я перестал заниматься этими политическими вещами, но сегодня утром ее нет..." - улыбка сошла с его лица - "Это из-за рейдов. Вы знаете, они вламывались сюда" - он махнул рукой в сторону входной двери - "со своими автоматами, криками... Детей очень сильно испугали. Это очень повлияло на мою жену, она теперь постоянно боится что это опять может произойти."
Первый из этих налетов был в январе 2002. Поздно ночью, группа оперативников ФСБ ворвалась и устроила обыск перевернув квартиру вверх дном. Трепашкин утверждает что тогда они ничего не нашли, но вместо этого подбросили достаточно "доказательств" - несколько секретных документов из архивов ФСБ, несколько пуль - что позволило прокуратуре "повесить" на него три серьезных обвинения.
"Так они мне дали понять," - объяснил он, "что они меня в покое не оставят пока я не "образумлюсь".
У Трепашкина было представление о том что привлекло к нему внимание ФСБ: всего за несколько дней до этого рейда ему начал звонить человек, считавшийся режимом Путина одним из главных предателей России, Александр Литвиненко.
Служебное падение подполковника Литвиненко произошло быстро. После его пресс конференции в 1988, где он обвинил УРПО в организации покушений, он провел девять месяцев в тюрьме по обвинению в "злоупотреблении служебным положением", после чего ему пришлось уехать из России, до того, как прокуратура подготовила ему очередное обвинение. С помощью опального олигарха Бориса Березовского, Литвиненко удалось уехать и поселиться в Англии, где совместно с Березовским они решили предать огласке то что они считали преступлениями Путинского режима. Их главной целью было выяснить правду о взрывах жилых домов.
"Вот поэтому он и звонил," объяснил Трепашкин. "Ливиненко, конечно, не мог приехать в Россию и ему нужен был кто то здесь чтобы помочь в расследовании."
Легче сказать чем сделать - к январю 2002 в России произошли большие перемены. За те два года с момента, когда Путин был избран Президентом, еще недавно процветающая независимая пресса практически исчезла, а политическая оппозиция была постепенно выдавлена на обочину, потеряв всякое влияние.
Одним из индикаторов этого похолодания стало переписывание самой подозрительной части официальной версии о взрывах - "тренировочном задании" ФСБ в Рязани. К 2002 начальник Рязанского отделения ФСБ, который руководил поиском "террористов", стал подтверждать официальную версию о тренировочном задании. Местный офицер ФСБ, эксперт по взрывотехник, который клялся перед телевизионными камерами что в Рязанских мешках была настоящая взрывчатка, вдруг замолчал обо всем происшедшем, а затем совсем пропал из вида. Даже жители ул. Новоселова 14/16, некоторые из которых участвовали в съемке документального фильма через шесть месяцев после инцидента, в котором полностью отрицали версию ФСБ и настаивали, что бомба была настоящей, теперь отказывались об этом с кем либо разговаривать, разве что говоря, что возможно они все таки ошибались.
"Я сказал Литвиненко, что единственная возможность помочь, если бы я смог принять участие в расследовании в какой то официальной должности", обьяснил Тепашкин. "Если я просто начну копать сам по себе, меня очень быстро остановят."
Такая официальная должность была организована на встрече в офисе Бориса Березовского в Лондоне в начале марта 2002. Один из присутствующих - депутат Государственной Думы Сергей Юшенков, взялся организовать независимую комиссию по расследованию взрывов и назначить Трепашкина одним из ее членов. На встрече также присутствовала Татьяна Морозова, уехавшая из России и проживающая в Милуоки, штат Висконсин. Мать Морозовой погибла во взрыве на улице Гурьянова и по российским законам могла получить доступ к материалам официального расследования; поскольку Трепашкин недавно получил лицензию адвоката, было решено, что он будет официально представлять интересы Морозовой и попросит суд разрешить ему доступ к материалам ФСБ о взрыве на ул Гурьянова.
"Я согласился на оба эти предложения," сказал Трепашкин, "но вопрос был - с чего начать. Большинство источников были ненадежными, а свидетельства людей менялись, поэтому моей первой задачей было получить доступ к результатам экспертиз".
Проще сказать чем сделать. Отличительной чертой официального расследования взрывов была неожиданная поспешность с очисткой мест взрывов. Если к примеру Американцы потратили полгода на просеивание всех обломков Всемирного Торгового Центра после 11 Сентября, подходя к этому как к сбору вещественных доказательств с места преступления, Российские власти сравняли землей Гурьянова 19 спустя буквально несколько дней после взрыва и увезли все обломки на городскую свалку. Та небольшая часть вещественных доказательств, которая была собрана - и еще не известно была ли она собрана вообще - была скорее всего заперта в хранилищах ФСБ.
То что он обнаружил, не имело прямого отношения ко взрывам, но Трепашкину удалось найти нечто интересное.
Одной из странностей всей этой истории было заявление спикера Думы Геннадия Селезнева, которое он сделал утром 13 Сентября, 1999. "Я только что получил информацию," - сказал он депутатам - "Сегодня ночью был взорван жилой дом в городе Волгодонске."
Той ночью, действительно был взорван жилой дом, но Селезнев ошибся с городом; взрыв случился на Каширском шоссе 6/3 в Москве. Что поставило Спикера в затруднительное положение, когда три дня спустя в Волгодонске действительно произошел взрыв дома. По крайней мере один из депутатов Думы заподозрил неладное.
"Господин Спикер, объясните пожалуйста," задал вопрос Селезневу в Государственной Думе, "как вы в понедельник узнали о взрыве, который случился в четверг?"
Вместо ответа у задавшего вопрос, был немедленно отключен микрофон.
Это наводило на подозрения, что кто то в ФСБ просто перепутал в каком порядке взрывы должны были произойти и сообщил Селезневу "новости" в обратном порядке.
Потратив почти три года на поиски объяснения этого факта, Трепашкин заключил что Селезнев получил ошибочное сообщение от офицера ФСБ, но он не хотел говорить как ему удалось прийти к этому заключению.
Однако вместе с продвижением в расследовании, росла и опасность угрожающая Трепашкину. Один из присутсвующих на встрече в Лондоне — правозащитник и помощник Березовского Алексей Гольдфарб почуствовал эту угрозу и назначил с ним встречу в начале 2003 в Украине. Они никогда не встречались до этого и после первой встречи у Годльдфарба осталось странное впечатление.
"Он один из самых странных людей которых мне приходилось встречать," вспоминает Гольдфарб. "Его не интересовали ни политические ни философские аспекты того чем он занимался. Для него это было просто расследование совершенного преступления. Я даже подумал "Может он сумасшедший? Неужели он не понимает какая сила ему противостоит?". Но потом я решил для себя, что он просто супер честный милиционер — знаете, вроде Серпико. Он просто делал то что считал правильным, вот и все." Все равно Гольдфарб чуствовал, что он должен по крайней мере предупредить Трепашкина о возрастаюшей угрозе, если власти решат его остановить. Но чем больше он напирал на это, тем упрямее становился Трепашкин.
"Он не хотел об этом слышать," вспоминает Гольдфарб. "Мне кажется, он все еше верил, в то что это борьба за реформу системы, а не в то что он теперь ей противостоял."
Однако, получилось так, что первый удар системы пришелся не по нему. В апреле 2003, депутат Государственной Думы Сергей Юшенков, который назначил Трепашкина в свою комиссию по расследованию, был убит прямо перед подъездом своего дома в Москве, выстрелом на глазах у всех. Через три месяца, еще один участник комиссии умер при загадочных обстоятельствах. После этих двух смертей, независимое расследование было практически закрыто - что также означало Трепашкин теперь должен полагаться в основном на свои собственные силы.
=====
Тем не менее, действуя в качестве адвоката Татьяны Морозовой, он по soldiered - и в июле 2003 года он, наконец, хит платить грязи. Это зависит от другой свободный конец в случае, что никакая уборка после обстоятельство может довольно галстук Off.
В часы сразу последующие бомбёжке на Улице Гурьянова, ФСБ выпустила эскиз подозревающего, по описанию управляющeго дома. Но в скорости, и без всякого объяснения, этот ескиз заменили образом совершенно другого человека, которого давно опознали как Ачемезa Гочияевa, небольшого бизнесменa из Черкессии, немедленно сбежавшего и вошедшего в сокрытие. Весной 2002-го года, Александр Литвиненко и его содействователь выследили Гочияева в отдалённом краю Грузии, где, с помощью посредника, он упорно настаивал что ФСБ его подставила и он сбежал только потому что был уверен его убъют.
Личность человека в первом эскизе ещё больше заинтересовала Трепашкина, когда изучая объёмистое дело ФСБ на Улицy Гурьянова он нигде не мог найти ни одной eё копии. В конце концов он начал рассматривать архивы газет в надежде что одна из них напечатала этот эскиз до того как ФСБ успела остановить их распространение. И нашёл.
На рисунке был изображён мужчина 30 с чем-то лет, с квадратной челюстью, тёмными волосами и в очках. Трепашкин был уверен что он его знал, и что он его даже аррестовал 8 лет назад. Он полагал что это было изабражение Владимира Романовича, агента ФСБ который подобрал людей в состав автофургонa c электронным наблюдением для банды Радуева во время грабежа банка Солди.
Изначальная мысль Трепашкина была найти Романовича и постараться убедить его раскрыть своё участвие в бомбёжке корпусов. Не так быстро. Насколько Трепашкин мог определить, Романович уехал из России на Кипр и летом 2000-го года, после того как его сбила машина, которая скрылась, он там скончался.
Трепашкин затем нашёл изначальчый источник эскиза ⎯ управляющего дома на Улице Гурьянова.
«Я показал ему эскиз Романовича,» сказал Трепашкин, сидя в своей гостинной, «и он мне сказал что образ был правильчо начерчен, точно как он описал его милиции. Но затем они отвезли его на Лубянку где они показали емy эскиз Гочияева и настаивали что это и был мужчина которого он видел.
С этим потрясением, Трепашкин собирался удивить властей. ФСБ к этому времени уже давно опубликвало имена девяти человек, которые якобы были ответственны за бомбёжки в Москве и во Волгодонске. Эти бомбёжки же и были предлогом для новой войны с Чечнёй, хотя ни один из подозреваемых не был Чеченцем. Согласно сообщениям, к лету 2003-го года, пятеро из них были мертвы, двое были на свободе, и судебный процесс ещё двоих был наначен на Октябрь. Как адвокат Татьяны Морозовой, Трепашкин собирался присудствовать в суде и прeдставить эскиз Романовича как улику для оправдания.
Он принял дополнительную приосторожность. Перед началом суда, он встретился с Игорем Корольковым, жyрналистом независимого журнала Московские Новости и в деталях описал отношение Романовича к делy.
«Он сказал, 'если они до меня добирутся, хотя бы все будут знать почему,'» Корольков разъяснил. «Он был напуган и напряжён, потому что я думал он уже знал что за ним идут.»
Конечно же, через короткое время после встречи с Корольковым, власти забрали Трепашкина. Пока он был в задержке, ФСБ ещё раз провелa рейд по его квартире, на этот раз включая целый автобус агентов. Я понимаю что для соседей это было очень увлекательно,» сказал Трепашкин смеясь, «самое большое происшеств,ие здесь за долгое время.»
Они его задержали по старой запасной причине ФСБ ⎯ владение оружием без лицензии ⎯ но судья, очевидно знакомый с этим клише, сразy же спустил обвинения. Прокуроры тогда вернулись к обвинениям Трепашкина которые ешё рассматривались со времени предыдущего рейда за два года до этого и за секретные документы, которые, он утверждает, ему подложили. Этого было не много, но достаточно. После закрытого суда, Трепашкина приговорили к четырём годам тюрьмы за неправильное обращение с классифицированным материалом и отослали в тюремный лагерь на Урал.
В его отсутствии, двоих мужчин которых судили за бомбёжки жилых домов обвинили и приговорили к пожизненному заключению. Объявляя дело оффициально закрытым, правительство приказало ФСБ запечатать все следовательные документы по делу на следуюшие семдесят пять лет.
Мой последний вопрос к Михаилу Трепашкину был, в какой-то степени, выброшенным.
Мы стояли на тротуаре около его корпуса, и я его спросил если, смотря на траэкторию его жизни за последние пятнадцать лет, он что-нибудь бы изменил.
Вопрос был выброшенным потому что люди в ситуации Трепашкина, которые боролись с властями и проиграли, почти без исключения скажут нет: в поисках правосудия, свободы, или в стремлении изменить общества к лучшему, они объясняют, они бы сделали всё так же заново. Люди в таких ситуациях говорят это себе чтобы дать значение своим мучениям.
Вместо этого, Трепашкин подсмеялся и сморщил лицо в свою отличительчую улыбку.
«Да,» он сказал, «я бы много чего изменил. Сейчас я вижу что доверчивость один из моих недостатков. Я всегда думал что не сама система, а только несколько нехороших людей создают проблемы. Даже когда я был в тюрьме, я никодга не верил, что Путин мог на самом деле стоять за этим. Я всегда думал что, как только он узнает, меня немедленно выпустят.» Трепашкин спустил улыбку и пожал своими широкими плечами. «Так, я догадываюсь, определённая наивность привела меня к ошибкам.»
Я не был полностью в этом уверен. Я подозревал что его «недостаток», более чем наивнотсь, заключался на самом деле-то в старинном ⎯ если даже не в средневековом ⎯ чувстве преданности. Во время нашей первой встречи, Трепашкин дал ме копию своего резуме, которое состояло из шестнадцати страниц, и первое что ударило мне в глаза было как он выделил свои многочисленные награды и похвалы за все годы службы государству: как специалист морского флота, как офицер КГБ, как следователь ФСБ. Как бы не обычно или не причудливо, он верил по-настоящему. Как ещё можчо объяснить годы проведённые должным следователем, тщательно строя дела против организованных синдикатов или продажных чиновников, и в то же время упорно отрицая признание того, что в новой России, сами воры всем и заведовали?
Конечно же, это чувство неизменной преданности и парализировало Трепашкина, оно же и предотвратило его от познания своих «ошибок», от перемен в жизни, чтобы отдалиться от неприятностей. По такому же счёту, даже перемена местоположения нашей встречи говорит о непреклонности Трепашкина; его жена вернулась раньше ожиданного и немедленно выгнала нас на улицу.
«Ну, что поделаешь?» прошептал Трепашкин когда мы убегали, будто он ничего че мог придпренять.
Но возможчо резкости его жены в тот день ⎯ 25-го Сентября ⎯ была другая причина. В тот день, Трепашкин собирался идти на Пушкинскую Площадь, чтобы встретиться с небольшой группой сторонников, где в 6 часов они бы провели демонстрацию с требованием нового следствия бомбёжек. «Приходи», он сказал со своей обычной улыбкой. «Может интересно будет».
За пять лет, с того времени когда Трепашкина посадили, в России произошло много перемен ⎯ и ни одна из них не была особо благоприятной для человека в его ситуации. В Марте 2004-го года, Владимипа Путина избрали на второй срок президентства с 71-им процентом голоса, и он распорядился более действитетльно ограничить политическую свободу и свободу слова. В Октябре 2006-го года, в лифте своего дома, насмерть застрелили Анну Политковскую, ведущую журналистку России которая в значительчой степени писала о тёмных связях между ФСБ и Чеченскими «террористами». На следующий месяц, пришла очередь удалить Александра Литвиненко.
И возможно самое большое расстройство ⎯ Русский народ в этом не видел больших причин для бесспокойства. Наоборот, с экономикой процветающей за счёт потока денег из нефти, большинство были довольны образом Путина как силача, и его всё более и более воинственным расположением духа по отношению к окружающему миру, передавая дуновение возвратившейся сверхдержавы.
Этот образ был подходяще заснят в Мае 2008-го года, когда Путин, которому конституция запрещает служить на третий срок в роли президента (хотя он остался в кабинете в роли премьер министра), оффициально передал вожжи своему лично отобранному наследнику, Дмитрию Медведеву. На этот случай, оба из них были в похожих черных куртках, Медведев в джинсах, важно проходя через Красную Площадь, выглядя менее как главы государста и более как пара гангстеров. Даже свирепое вмешательство России в Грузии в Августе 2008-го года, акт, который был единогласно осуждён на Западе, породило новую вспышку в Русской национальной гордости, новый взлёт популярности Путина.
Может тогда и не удивительно, что митинг на Пушкинской Площади в тот вечер был довольно жалостным зрением. Помимо Трепашкина и его самых близких помощников, может тридцать человек показалось. Многие из них старики, которые потеряли родственников при бомбёжках, они стояли молча на тротуаре, держа в руках плакаты или выцветшие фотографии своих погибших. Этот небольшой кружок стоял под надсмотром восьми милиционеров в форме ⎯ и скорее всего нескольких других в гражданском ⎯ но это казалось совсем не обязательно. Из огромных толп проходящих мимо в час пик, мало кто посмотрел дважды на протестующих.
Глядя на Трепашкина в тот вечер, казалось что может существовать другое объяснение вопросу почему кто-то как он ещё был жив, а люди как Литвиненко и Политковская были мертвы. От части, без сомнения, потому что Трепашкин старался не показывать указательным пальцем прямо на Путина, или на кого-либо ещё в связи с бомбёжками домов. Это подходит его расположению ума как криминальный следователь: ты только обвиняешь на основании фактов, то что можчо узнать и уточнить.
И конечно же другая часть причины состoит в его одностороннем средоточии на бомбёжках домов, в том, что он относиться к этому делу с тем же уровнем упорства с каким он отнёсся к делу грабежа банка Солди. В этом и состояла проблема Литвиненко и Политковской: они обвинили стольких членов правящего круга России, что они обеспечили безопасность своих врагов их количеством. Для Трепашкина, кроме бомбёжек корпусов, больше ничего не существовало, и если бы его убили, вся Россия бы знала почему.
Ирония судьбы, хотя, состoит в том, что чем дальше он продвигает это дело, и чем больше он требует открытое следование, Трепашкин может движет себя ближе и ближе к уничтожению. Пока люди стоящие за бомбёжками уверены что они выиграли, или хотя бы что они достаточно захоронили прошлое, он в относительной безопасности. Когда толпы начнут брать его листовки, тогда онасность возростёт.
И тот день возможно быстро придвигается. Среди международного экономичесого разрушения прошлого года, мало стран были опустошены больше чем Россия, и почти каждый день приносит новые народные протесты: против олигархов, против политики, и всё больше против самого Путина. Сейчас уже может осталось не долго, когда Рyсский народ спросит себя как это всё началось и вспомнит ужасные происшествия Сентября 1999-го года.
Но тот вечер на Пушкинской Площади не стал таким днём. В тот вечер толпы ещё по-настоящему верили в возрождение России, торопясь мимо Трепашкина к метро и домой, торопясь к светлому, блестящему будущему, которое пообещал им их правитель.
Вход
Регистрация
FAQ
Календарь
Пользователи
И аффтар статьи попиарился отлично - типа запрещенный в России и т.п.